Геннадий Воля

Koçnğarbaşı , или Koçñ [1] arbaşı , Кашгарлы Махмуда , в Divân-ı Lügati't-Türk ; « قجنكارباشى Koçnğarbaşı» «название города». «, [2] » سذنك كول Sidhinğ köl «Озеро недалеко от Кочнар-Баши». [ 3] и « زانبى ارت Zanbı art» между «Кочнарбаши» и " Баласагун " а. горный перевал. « [4] Это исторический город в Туркестане , который, по оценкам, расположен на юго-западе озера Иссык-Куль в современном Кыргызстане , недалеко от озера Сон в горах Тянь-Шаня Учтурфанский район ( уйгурский : ئۇچتۇرپان ناھىيىسى , Uchturpan Nahiyisi , Uqturpan Nah̡iyisi , китайский : 乌什县 или 烏什縣; Wūshí Xiàn ), в северной части Синьцзян-Уйгурского полуострова. Автономный район в Китае . Это район провинции Аксу , прилегающий к Гызстан . Уч-Турфан или город Учтурфан получил свое название от горы под названием «Уч», и эта гора расположена на западе Аксу . Район Онсу ( уйгурский : ئونسۇ ناھىيىسى , Onsu Nahiyisi , Onsu Nah̡iyisi , китайский : 温宿县 или 溫宿縣; пиньинь : Wēnsù Xiàn ) находится в провинции Аксу , на севере Синьцзян-Уйгурского автонома. Наш регион в Китае . Местоположение Он граничит с Учтюрфанским районом на западе , с Киргизией и Казахстаном на севере и северо-западе, с Байским районом и Токсуйским районом на востоке и с городом Аксу на юге . Район Онсу расположен на южном краю горы Томур ( уйгурский : Темур; турецкий : Демир) горы (7443 м) в западной части гор Танры , на северной окраине Таримской котловины . Кучарский район ( уйгурский : كۇچار , китайский : простой: 库车; традиционный: 庫車; пиньинь : Kùchē; или латинский Qiuzi , Qiuci , Chiu-tzu , Kiu-che , Kuei-tzu ), город, где раньше был распространен буддизм . является остановкой на маршруте Шелкового пути , проходящего через северную окраину пустыни Такла-Макан . Местоположение Он граничит с районами Бай и Токсу на западе, с районами Хочин на севере , с районами Бюгюр и районами Лопнур на востоке и с районами Шаяр на юге . Кашгар ( уйгурское арабское письмо : قەشقەر ; уйгурское латинское письмо : Qeshqer ; упрощенный китайский :喀什噶尔; традиционный китайский :喀什噶爾; пиньинь : Kāshígá'ěr или喀什Kāshí ) расположен в западной части Синьцзян-Уйгурского автономного округа. наш регион в Китай Этот район представляет собой исторический город -оазис . Происхождение имени Исследователи утверждают, что название Кашгар происходит от племени Кошкар, Кёшкер или Кашкар. Прародиной племени Кёшкар является город Кошкар-Ата ( Кочкарата ) , расположенный в Джалал-Абадской области на юге Киргизии , недалеко от кыргызско - узбекской границы . Яркендский район ( уйгурский : يەكەن ناھىيىسى , Yeken Nahiyisi , Yerkent , Yərkənt ; древнетурецкий : Yérkent; [3] китайский : 莎车县 или 莎車縣, Shāchē Xiàn ; Suōchē в старых писаниях ) из море Расположено на высоте 1189 м. метров , Китай «Это город, низведенный до уровня поселка в Синьцзян-Уйгурском автономном районе . Местоположение Это второй по величине город Восточного Туркестана после Кашгара . Яркант – город -оазис , построенный из кварталов, находящихся очень далеко друг от друга. Это западная оконечность пустыни Такла-Макан . Через город протекает река Яркенд, приток реки Тарим . Хотан ( город ) , ( персидский : ختن ; уйгурский : خوتەن , _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ Это исторический город -оазис , расположенный на юго-западе Синьцзян-Уйгурского автономного района Китая , на южном маршруте Такла- Макан Шелковый Путь . Уезд Черчен ( уйгурский : چەرچەن , Cherçen Nahiyisi ; китайский : 且末县; пиньинь : Qiěmò Xiàn ) — район в Монгольской автономной префектуре Баянголин , на юге Синьцзян-Уйгурского автономного района Китая . Местоположение Район Черчен расположен на юго-востоке Таримской котловины , на северных окраинах гор Курум и Алтун , граничит с районом Ния на западе , районом Шаяр на северо-западе , районом Лопнур на севере , районом Чакилык на востоке и древним Тибетом . юг и современный Тибетский автономный район . Главный центр района, Черчен (且末鎮; Qiěmò zhèn ), исторический город -оазис , расположенный на южном маршруте Такла-Макан Шелкового пути, между районом Ния и древним городом-оазисом Миран ( китайский : 米兰遗址, Мулан йичжу ). Дуньхуан ( китайский :敦煌市; пиньинь : Дуньхуан ши ) — город в китайской провинции Ганьсу . Город был основан в оазисе исторического значения. Население города по состоянию на 2010 год составляет 186 027 человек. История Дуньхуан стал провинцией императора Хань Уди в 117 г. до н. э . Во времена династий Хань и Тан это были важные ворота связи между Китаем и внешним миром. Исторически это был важный военный центр недалеко от пересечения Северного и Южного Шелкового пути .

А теперь перейдём к списку Кашгари, но сначала одно замечание, если у Кашгари мы видим народы, племена, страны, то у турок появляются города! Оно было понятно для Руси: Киев стольный город, а вокруг Киевской княжество, Рязань, а вокруг рязанская земля! Но тюрки, вроде, как должны быть кочевники, скотоводы, откуда у них города? И почему речь вдруг пошла о городах, если тема книги языки и народы! Города и маршруты путешествий В середине — Баласагун , слева — Исбичаб , Тараз , Нзл ( Назал ), Яфинч , Икиёкюз и Куми Талас , справа — сначала Барсган , затем в том же ряду отмечены ещё три города, но их названия не написаны, во втором ряду соответственно Кочнарбаши , Уч , Барман и Кочу , на третьем месте - Кышгар , Яркенд , Хотан , Чурчан и Шанчу . Смотрим в википедии инфо: Баласагун ( араб . بلاساغون ; персидский : بلاساغون ; китайский : 八剌沙衮; Балашагун ; другие названия; Карабалсагун , Коз Орду , Коз Улуш , [1] Куз Улуш ), в Древней Согдиане , современный Кыргызстан , река Чу . исторический город в долине между Бишкеком и озером Иссык-Куль . Считается, что имя Баласагун представляет собой комбинацию двух слов Бала или Бал и сагун [2] . Баласагун, согдийцы, — это люди, чье происхождение, по оценкам, происходит из Ирана , и согдийский язык использовался в этом городе до 11 века. Исбичаб - Сайрам , ( казахский : Сайрам; персидский : اسپیجاب ), Сарьям , Сарыом , Исбичаб , или Бейза , в бассейне реки Сири-Дарья ( Сейхун ) в пределах города Шымкент, ныне центр Шымкентской области, на берегу р. Река Сайрам Су на юго-востоке Казахстана и одноименный Сайрам. Это старейший исторический город страны, расположенный на склонах гор Су. Тараз , Тараз или Тираз ( казахский : Тараз), бывший Талас , Джамбыл или Камбул ( казахский : Жамбы́л) и Эвлия Ата ( казахский : Әулие́-Ата, Чагатай : اولياه اتا , персидский : ت راز ), столица казахстанского Джамбыла Провинция – город. Это в Южном Казахстане , недалеко от границы с Киргизией , на реке Талас ( Тараз ). Другие имена: Аулие-Ата, Джамбул, Жамбыл, Талас и Джамбул. [1] Тюрки также называли город Талас Алтун Аргу улуш ( народ Алтун Арью ). Нзл ( Назал ) - не известно Яфинч , Икиёкюз - не известно " يفنج Yafınç" "Это название города недалеко от Илы. ". [1] « Икиёкюз ( Ikki Öküz ) этот город расположен между ручьями « Ила » и «Яфинч». [ 2] Владимир Федорович Минорский осторожно утверждает, что Яфинч (ручей) мог быть рекой Каратал, впадающей в озеро Балхаш . Икиёкюз или Икки Окюз ( араб . اكى اكز ) — город огузов, упомянутый в «Диван-и Лугати'т-Тюрк» Махмуда Кашгарского . В тот период многие воды и ручьи в турецкой стране назывались «волами». Этот город расположен между ручьями « Ила » и «Яфинч». [1] « Теринг кёль » — это название озера на границе Двух Быков. [2] Камланчу Название двух небольших городков недалеко от Двух Быков. Кюми Талас — город , упомянутый в Диван-и Лугати'т-Тюрк , известный как Тараз на исламской границе, [1] или куми كمى «куми талас = название места на границе Цивилизованного» [2] » تلس Талас» . Таласу два года; одного зовут Улуг Талас; Второй расположен на исламской границе и называется Кичи Талас». [3] Кюми Талас на карте расположен между верхним Иртышом и горами Тарбагатай . Понятно, что Улуг Талас ( Тираз ) находится в провинции Аргу, а другой, Куми или Кичик Талас, находится на уйгурской границе.Некоторые По мнению исследователей, Талас , Улуг Талас и Куми Талас находятся в районе Едису . Барскон , Барскоон или Барскаун , ранее известный как Барсган , Барсхан или Барскан ( араб . يرسغان ; русский : Барскон; киргизский : Барскоон), — небольшой город на южном берегу озера Иссык-Куль в границах современного Иссык-Куля. Кульская область Киргизии .

Внизу юг Ирак и Хорасан Слева север и запад: Александрия, Миср-Египет, Сирия, Адарбайджан персидский Каспийское море изображено символически в виде синей запятой, над морем, на север: Русские, Славяне, Варанги-Варяги, Кипчак, Сувары, далее на север и восток Этил - Волга, Болгары, Башкиры разные, в том числе татарские. Вверху примечателен Канбалык - столица чжурдженьской империи Цзинь - Золотой, Уйгуры и Мачин, Справа юг, Кашмир, река Сейхун и Сейтун (Аму- и Сыр-Дарья), Йемен.

Но сначало несколько слов про карту Кашгари, благо турки дали надписи своей латиницей, но всё более менее ясно. Кстати, не полная легенда к карте дана вот на этом английском сайте https://www.danstopicals.com/kashgari.htm Они карту провернули, север наверх поставили: Удивил Азербайджан и Ташкент. A Key to some of the locations in the map 1. Bulgaria 2. Caspian Sea 3. Rus 4. Alexandria 5. Egypt 6. Tashkent 7. Japan (surrounded by water-the green semicircle 8. China-with water to the west 9. Balasaghun-the center of the world 10. Kashgar-Mahmud's birthplace 11. Samarkand 12. Iraq 13. Azerbaijan 14. Yemen (15-18 Africa) 15. East Somalia 16. East Sahara 17. Ethiopia 18. North Somalia (19-22 Indian subcontinent) 19. Indus 20. Hindustan 21. Ceylon and Adam's footprint 22. Kashmir 23. God and Magog 24. the world-encircling sea. These and other locations and given in Albert Herrmann, "Die älteste türkische Weltkarte (1076 n. Chr.)," Imago Mundi I(1935)21-28.

И наконец-то и как обычно у арабских авторов, и Кашгари (стр. 68-69) тоже употребляет название ат-турки в географическом смысле, все северные, по отношению к арабам, народы и страны, а не в лингвистическом смысле, потому что при перечислении (северных) тюркских племён он включает в их число Хитай - Син и Мачин - Манчжур, а китайцев никак нельзя отнести к тЮркам по языку: "от Рума до Машрика, Бажанак, Кифжак, Угуз, Йамак, Башгирт, Йасмил, Кай, Йабаку, Татар, Киргиз. Далее - Жикил, Тухси, Йагма, Уграк, Жарук, Жумул, Уйгур, Тацут, Хитай - это Син, затем Тавгаж - это Масин. Эти племена находятся посредине между югом и севером. " Решил я посмотреть, как турки написали названия стран и народов в своём переводе турецком. К сожалению, собственно издание в открытом доступе пока не нашёл, многое заблокировано, но на странице турецкой википедии есть перечисление всех тех стран и народов, и, кажется, большинство определено ссылками в интернете, на что есть ссылки дам сразу.

У Кашгари я не совсем понял название 2 стран, которые он посетил, стр. 54 Предисловие автора: Туркия, Угузия, Жикилиййя, Йагманиййя, Киргизия. Жикилия похоже на Зикия-Зихия при другом варианте озвучки первой буквы, народ и страна в Северном предкавказье. Есть также в Грузии такой населённый пункт Зикилийа. Йагмания - интернет поиск не даёт такого географического названия, но зато даёт несколько личных имён, прозвищ, может по географическому происхождению лица. Лица эти связаны с Персией-Ираном, так что можно предположить, что это арабский вариант названия определенной местности Ирана.

Диван Лугат ат-Турк Авторы: Махмуд ал-Кашгари. Перевод З.-А. М. Ауэзовой Год издания: 2005 Кол-во страниц: 1288 Издательство: Алматы: Дайк-Пресс Наконец-то сделали полный перевод на русский язык и издали в Алма-Ате в 2005г., кажется видел издание в Москве 2010. Спасибо всем причастным! Странно, однако, что никакого всплеска научной деятельности тюркофильской в связи с выходом этого труда не наблюдается. Известно из истории, что существовала одна рукопись на арабском в частном владении в Турции, то есть, мало кто или никто не имел доступа к оригиналу документа. Первый перевод сделали в новой Турции на турецкий язык в начале 20 века - это нужно иметь в уме. Примечательно, что наконец-то и здесь написали по-арабски ат-турки, а не тЮрки, нет такой буквы Ю в арабском алфавите и не писали арабы про тЮрок. Получается, что в 19 веке датский Томсон первым ввёл в оборот "гёк тюрки - голубые тюрки" вместо осман - небесных.

Percorso dettagliato del Fosso del Conte in una mappa del 1882

Послѣ всего этого удивительно, что мѣсто древней Помпеи и Геркуланума оставалось тайною только для однихъ ученыхъ; недогадливость ихъ тѣмъ болѣе непонятна, въ ХѴ-мъ вѣкѣ нѣкоторыя изъ зданій Помпеи выступали уже свыше наносовъ, чему доказательствомъ служатъ слѣдующія слова Джакоба Саннацара: «мы подходили къ городу (Помпеѣ), и уже виднѣлись его башни, домы, теа тры и храмы, не тронутые вѣками» (43). Потомъ, въ 1592 году, архитекторъ Фонтана, при устроеніи подземнаго канала, долженъ былъ вести прокопы на всемъ протяженіи древняго города, и заступы работниковъ не могли не натыкаться на фундаменты и стѣны. Прошло еще столѣтіе, и Макрини провозгласилъ печатно (44), что урочище, называемое въ народѣ Чивитта (древній городъ), стоитъ на древней Помпеѣ; что тамъ почти ежедневно откапываются части стѣнъ, выступы зданій, множество кирпичей и т. п.: но ученые антикваріи, всегда упрямые предвзятою недовѣрчивостью къ чужимъ открытіямъ, и на этотъ разъ сочли ихъ бреднями и пустыми догадками. Наконецъ, къ счастію истины и археологіи, случайно открыли Геркуланумъ слѣдующимъ образомъ: маркизъ Эммануиль д'Ельбефь, (d'Elbeuf) построилъ для себя дворецъ въ Портичи, и, намѣреваясь отдѣлать его въ древнемъ вкусѣ, купилъ, въ 1711 году, нѣсколько превосходныхъ мраморовъ у крестьянина, который, копая колодезь, вырылъ ихъ изъ земли. Это пріобрѣтеніе побудило маркиза къ покупкѣ поля, гдѣ водились подобныя вещи, и при первомъ взрытіи труды и ожиданія его не только вознаградились замѣчательными находками, но, что гораздо важнѣе крытіемъ, что купленная имъ недавно сокровищница есть древній Геркуланумъ. Вскорѣ потомъ земля эта перешла по денежной сдѣлкѣ въ руки правительства, которое и предоставило себѣ исключительное право на разработку ея, учредивъ тутъ систематическія копи. Но по близости отъ Геркуланума должна была находиться Помпея; въ этомъ уже не оставалось сомнѣнія, и дѣйствительно, ее скоро открыли, также по случаю, которому человѣчество обязано едва ли не большею частью всѣхъ своихъ открытій. Въ 1748 году, крестьяне, расчищая свои виноградники на берегу Сарно, наткнулись на обломки статуй и цѣлый рядъ колоннъ. Объ этомъ провѣдало сперва мѣстное начальство, потомъ узналъ король Карлъ II-й, и немедленно присланы были изъ Неаполя свѣдущіе люди для изслѣдованія мѣстности; они безъ труда удостовѣрились, что виноградники по обѣ стороны Сарно разведены надъ древнею Помпеею. Король опредѣлилъ скупить участки этой земли у владѣльцевъ, и приказалъ производить на ней откапыванія и археологическіе поиски. Съ неравнымъ успѣхомъ и необыкновенною медленностію, но по плану хорошо обдуманному, они продолжаются понынѣ, и, благодаря имъ, уже вскрыта четвертая часть Помпеи (*). http://history-fiction.ru/books/all/book_193/

Нѣкоторые ученые (N. Ignarra, Laporte-du-Theil. v. Magasin encyclopéd. 1803, t. IV. р. 145 sqq.) старались доказать, что не 79 года изверженіе Везувія, описанное у Плинія -младшаго и Діона Кассія, привело Помпею въ то состояніе, въ какомъ открыли ее въ концѣ прошлаго столѣтія. Дѣйствительно, изъ Светонія и Діона Кассія видно, что она, попеченіями императора Тита, возстановлена почти тотчасъ же послѣ постигнувшаго ее несчастія, потомъ продолжала существовать, какъ городъ, при Адріанѣ и Антонинахъ, и показана даже на такъ называемой Пейтингеровой картѣ (tabula Peutingeriana) (**), относимой къ IV-му столѣтію. Но такъ какъ послѣ этого уже о Помпеѣ нигдѣ не упоминается, то и заключаютъ, что она погибла совершенно не прежде, какъ отъ изверженія 471 года.

стр 34 есть список извержений Везувия и гипотеза, что город не исчез после 79 года Прилагаемъ здѣсь исчисленіе всѣхъ изверженій Везувія, начиная съ описаннаго нами, какъ съ перваго, о которомъ упоминаютъ историки, и какъ самаго важнаго по своимъ гибельнымъ послѣдствіямъ. Другія, подходящія къ нему болѣе или менѣе силою и опустошительностію, очерчены въ нижеприводимыхъ примѣчаніяхъ. (Пo P. X.) 79, 203, 472 (34), 512, 685, 993, 1036 (5), 1049, 1138, 1139, 1306, 1500, 1631 (36), 1660, 1682, 1694, 1698, 1701, 1704, 1712, 1717, 1730, 1737, 4751, 1754, 1760, 1766, 1767 (37), 1770, 1771, 1773, 1774, 1775, 1776, 1777, 1778, 1779 1786, 1790, 1794 (38), 1804, 1805, 1806, 1810, 1811, 1813, 1817, 1822 (39), 1831, 1833, 1834 (°), 1835, 1839 (41), 1841, 1845, 1847 (4-го января и 1-го августа).

Может быть, есть об этом хоть что-нибудь и в их сказках и домашних преданиях, особенно в памяти горных пастухов; но слышать такие разсказы еще труднее, нежели песни. Пляска словинов (tä dowhi ples = kolo ), известная у фурланов под именем “штявы” (la Schiava ), очень похожа на русский хоровод или на сербское “коло”: взявшись за руки кругом, ходят то вправо, то влево, и припевают. Есть еще пляска, в которой мужчины ловят женщин (tä ženski low женщин должно быть вдвое меньше, нежели мужчин, и они составляют малый круг внутри большого мужского; и те и другие ходят кругом, вправо и влево; вдруг женщины разрываются, и каждая старается пробиться из-под рук мужчин; но не может: две руки всегда готовы ее словить; когда уже все женщины переловлены, идут по трое – женщина посередине, а двое мужчин по бокам, мужчины подпрыгивая и напевая веселую песню, женщины повеся голову и напевая другую печальную песню, которая впрочем совершенно гармонирует с веселую. Этот танец особенно пляшется на свадьбах. Музыкальные инструменты: флейта (pištjalka ) и “гусли” (gôslje ), под именем которых иногда понимают скрипку, иногда род мандолины. Волынка (dudy ) и свирель (žweglica ) только у пастухов в горах. Есть и ворганы (brunda ). Другие обыкновенные инструменты заносятся к словинам бродячими музыкантами. Народная наука словинов оцвечена многими суевериями; тем не менее в ней многое есть, на что бы должна была обратить внимание и ученость. Пастухи искусно угадывают погоду по воздушным явлениям; из стариков и особенно старух есть многие, знающие лекарственную и ядовитую силу множества трав и некоторых минералов; другие умеют нашептывать, магнитизировать, живить водою. Эти тайные знания правда общи всем хорутанскимсловенцам; впрочем нельзя не предположить, что словины знают все это если не лучше, то сколько-нибудь иначе: знахари и знахарки (čarowník , čarowníca ) их считаются искусными у всех соседей, и не об одном и одной разсказывают, что они могут сделать все, что бы ни захотели, и знают, что делается на всех четырех сторонах света... А между тем грустно глядеть на словинов. Отчужденным от своих одноплеменников, ненавидимым или презираемым своими господами и соседями, фурланами, им тяжело сохранять свой обычай, свою народность; а народ, не сохраняющий народности своей, едва ли может остаться при своих правилах нравственности... Фурланизм все более вторгается в словинские погорья; с ним вместе, как следствие борьбы двух народностей, является и равнодушие ко многому, что прежде было святым и возбуждало в душе святое чувство. – Грустно глядеть на словинов. Измаил Срезневский Moskvitjanin'' 5/9, 1844 str. 207-224 http://purl.org/resianica/sreznevskij/1844

Словины все римо-католики и довольно религиозны. Священников (plewan ) считают своими господами, но доверия к ним нет, может быть, потому, что они все, исключая двух, фурланы. Иногда и священники пропадают без вести, сами на себя накликая беду слишком свободным поведением. В главных деревнях находятся приходские, в менее важных филиальные церкви; во многих, не говоря уже о боргах и хуторах, нет не только церквей, но и часовень. Иной словин полгода и более не бывает в церкви, моляся подорожному кресту. Некоторые старинные обычаи соблюдаются словинами довольно твердо, несмотря на все старание священников и самих управителей мешать их исполнению. Самый большой народный праздник словинов – Юрьев день; в этот день встречают словины весну, и помолятся Богу об урожае. Перед этим, в масляницу (pyst ), они провожают зиму. За Юрьевым днем следует майник (Majnik ), 1-ое мая: в этот день девушки приходят в церковь в цветочных венках, а женщины с цветком на голове. Накануне Иванова дня празднуется “крес” (Krjes ); особенно торжественно празднуют его у Мякоты, где есть прекрасное поле: на нем раскладывается костер, около костра пляшут, взявшись за руки кружком, и поют песни; огни раскладываются и по горам. Перед началом зимы есть еще в горах праздник, называемый “оленицей” (jelenica ), для которого каждый юноша должен приготовить для себя красное знамя (Khoroj ). Зимою перед Новым годом (Nowe ljeto ) бывает тоже “крес” с огнем, но только в далеких горах, потому что он строго запрещен. Песен народных не мало, но словины неохотно вверяют их чужеземцам, поют сами для себя. Поют почти одни женщины. Напевы похожи на краинские; впрочем напевы обрядных песен совершенно другого характера, почти то-же, что и у сербов. Между песнями должны быть и исторические, по крайней мере мне удалось слышать о песне, в которой воспеваются дела какого-то “Видемского воеводы”, родом словина. Как бы важно было собрать эти песни: они были бы почти единственным источником для истории словинов, и может быть раскрыли бы если не причины, то по крайней мере обстоятельства выхода словинов из долины фриульской, с берегов Таяв горы.

Пища словинов не замысловата, как и весь быт их. Кроме поленты, или за неимением ее, словины приготовляют толстые лепешки (mječike ) из овсяных или гречневых крур. Особенно их любят пастухи. Мясо жарят на вертеле (raželj ) или в золе. Золяное жаркое (popjewčka ) приготовляют они очень искусно, особенно птиц. Вместо похлебки едят какие-нибудь разваренные крупы, заправленные маслом и сыром. Горные пастухи приготовляют еще особенного рода зеленное масло (maz ) из козьего молока: оно горьковато, но со ржаным хлебом довольно приятно. Одежда мужеская почти то-же, что у фурланов: сверх рубашки (srajca ), подвязанной на шее платком (rubač ), они носят на ногах довольно узкие брюки (br’heše ), чулки (chlače ) или онучи (p’rtice ), надевая на них сапоги (korianke ), или башмаки (škarpe ), а в горах и деревянные башмаки (žlekule ); на стане коротенький камзол (kamžol ) без рукавов, или короткую свитку (zobôn ) с рукавами; а зимою или в непогоду плащь (plaštj ) или кожух (kožuš ); на голове шляпа (klabôk ) или меховая шапка, похожая на южно-русскую (mejchača ). У пастухов есть еще плащь из зеленой цыновки (drahelj ). Усы и бороду бреют, волосы стригут, иные впрочем только спереди, оставляя сзади очень длинные волоса. – Женщины поверх рубашки (srajca ) с вышитыми рукавами и воротом (rókawy činjeny , wratk činjeny ), носят черную полусуконную юбку (medželana ) на помочах (narámke ), или юбку с лифом (čimezot ), спереди на пуговках, повязываясь белым широким поясом (čimosa ), висящим спереди; иные носят темную кофточку (pljašk = džjaketa ) или белую суконную кофту (krožat ) а зимою суконный плащь (chalja ); на ногах чулки и башмаки (neše ); на голове косы (kosnice ) связываются сзади большою иглою (jehwa ), и затыкаются под гребень (čerjenk ); – девушки привязывают к косе ленту (kordela ), а женщины носят особенную белую повязку (pàrtja = opječk ) или цветной платок (fačolet ); в ушах серьги (rečjine ); на шее монисто (wéz ), на пальцах перстни (pr’stän ), на руке выше кисти наручье (zlatica ).

Домики (khiže ) из камня, беднее нежели у резиян, и того же устройства. Богат мужик, если у него, кроме кухни (khiža za’hónj ), есть еще отдельная изба (comora , čumnata ) или спальня (tjamera za spat ), и чулан (zachljewk , kljet ). Новый домик украшен галереей или ходом (pojow ); а в дворе есть хлевы (chljew za žiwínó ). Двор очень часто не отгорожен от двора соседа ничем, кроме кучи навоза; настоящие заборы (hraje ) редки. В лабиринте тропинок, идущих по деревне через дворы, можно запутаться, – и мне нередко случалось просить, чтобы меня вывели на тропинку, ведущую в то или другое село, на ту или другую гору. Дорог вовсе нет; улицы похожи на проходы. “Ох уж эти мне шлявы! Живут как воры, ни входа к ним, ни выхода”: так мне обрисовал один фурлан бедных словинов, не зная, что и они, в долине, жили так же еще недавно. Большие семейства часто живут не делясь, с отцом или матерью, по нескольку женатых сыновей или замужних дочерей. Работают, как и в Резии, все без исключения, лишь бы силы достало. Так на одной горе случилось мне видеть девушек, топорами вырубавших из земли и камней пень дерева; они же должны были сами спустить его с горы вниз и дотащить до дому: дружно, весело, напевая песню, они трудились, облитые потом, поднялись на минуту, чтоб указать нам дорогу, и потом пожелавши нам доброго пути, опять согнулись над пнем. В Св. Петре видел я, как женщины сами складывали дугу свода под крыльцо дома, как добрые домострои. Не редкость застать и мужчину за стряпней или за льном. Несмотря на бедность, нищих очень мало, может быть, потому, что по старинному обычаю самый далекий родственник будет принят, как близкий родной в дом, если не имеет своего. Словин как будто стыдится просить милостыню: это не то, что фурланы, у которых все от мала до велика радо богарадничать без всякой нужды. Нивы и земледелие в бедном состоянии. Пшеничка – главное продовольствие; а там, где она не ростет, сеется рожь, просо, или еще чаще один овес. В некоторые более счастливых местах словины могут свои нивы пахать плугом (plug ) и боронить бороною (hreba ), запрягая в них, кто лошадей или мулов, кто и вола с коровой. Нивы льна (lany ) обделываются с большим прилежанием. Есть огороды (zahraje ) с зеленью; есть и садики (wàrti ), близ деревень, с каштанами, фигами, черешнями, яблонями и грушами; и виноград (weníka ) дает в иных местах хорошее вино. – Охота в горах довольно прибыльна: еще не перевелись ни волки, ни лисицы, ни олени, ни серны. Особенного рода сетью (strjetka ) ловят лисиц и женщины; выступать же против оленя или серны они не имеют права, если бы даже имели случай убить его без всякой опасности. – Стада словинов состоят большею частию из овец и коз. Не всякое впрочем семейство в силах иметь их. У иного корова и молоко дает, и пашет, боронит, и везет на рынок воз. – Приготовление холста (pàrt ), сукна (sukno ) и полусукна (medželana ) отлагается более на зиму; летом готовят деревянную и глиняную посуду (posoda ), нашивают платья и т.п., осенью многие заняты деланием возов (wozk ) и горных салазок (pásanje ). Как ни легко смастерить эти салазки, женщин однако запрещает это обычай, хоть и не запрещает скатываться на них с гор. – Иные ходят добывать работу на фабриках; впрочем не многим это нравится. Трудолюбие словинов стоит подражания: случалось видеть, как женщина, идучи по полю за коровой, тянущей борону, и кормит дитя, привязанное к груди полотенцем, и тут же прядет, заткнувши прялку за пояс; или как пастух и наблюдает за своими овцами или козами, и вяжет себе чулок или что-нибудь шьет, не забывая и песни.

Всех словинов в этих погорьях во Фриуле можно считать около 19,000: к приходу Св. Петра Терчетского принадлежит около 7,200; к приходу нимисскому – 3,700; к приходу Св. Петра Словинского (S. Pietro degli Schiavi ) – 7,400; кроме того к приходу Св. Леонарда около 500, и к приходу города Чивидаля около 200. Каждогодно рождается около 30–32 на 1000, и умирает из 1000 около 22–23. Народ более чем среднего роста, так что есть много и очень высоких. Лица вообще по размеру роста малы. Физиогномия выражает какую-то смелость, самоуверенность, но вместе и доброту. Привыкнув переносить тяжкие труды, словины равнодушны и к болезням. Зобастых и кретинов между ними нет: думая, что это принадлежность немца, они и самому зобу на горле дали имя немца (njemčk ). Словинов нельзя назвать людьми простодушными: они ласковы, радушно гостеприимны, однако и осторожны, недоверчивы, привыкли глядеть на жизнь с ее черной стороной, и может быть от этого кажутся злопамятными. Притом они горделивы, насмешливы и не редко буйны. Нет случая, чтобы словин убил словина; но убитый фурлан в горах словинских не большая редкость. Словин смотрит на фурлана и итальянца, как на существо, которому помогает счастье (sritja ), но которое тем не менее, как будто не вовсе человек и убивает его без угрызения совести, убивает и не за важную обиду, всегда оставя при нем его кошелек и все, что бы при нем не было. Такая жалкая судьба постигает иногда управителей, особенно если они забывают быть уважительными к нравственности девушек, или к старикам. И потом, если бы было в убийстве и десять свидетелей или участников, нет средства узнать их. “Найден труп”, “убийца должен быть словин”: этим оканчивается следствие. Словин даже не донесет о трупе: он пройдет мимо, не дотронувшись до него, и никому и не намекнет, что видел его. Не мудрено, что иногда находят уже одни кости. – Словин терпелив и настойчив; мало промышлен, но бережлив; а несчастья переносит с твердостью, никогда не унывая. Никакие злоупотребления не изумляют его: он ко всяким привык под венециянским правлением, и многие считает в порядке вещей, впрочем не для себя, сам строго храня правила старой нравственности. Платя узаконеннгю подать, словины живут деревнями, боргами и хуторами, разделяясь на обчины. Вот названия некоторых из деревень, кроме помянутых прежде: Флайпано (Flaipano ), Чизерис (Cizeris ), Седиллис (Sedillis ), Самарденкья (Samardenchie ), Стелла (Stella ), Заверх (Zavàrch , Villa nuova ), Берег (Brjêg , Pers ), Подбердо (Podbàrdo , Cezaris ), Тер (Ter , Predielis ), Музец (Muzac , Muzi ), Бердо (Bàrdo , Logevera ), Мякота (Mekota , Micotis ), Вескурша (Weskurša , Montapert ), Карнахта (Karnacha , Curnapo ), Дебелис (Debelis ), Тайпано (Taipano ), Березья (Brjezia , Monte magiore ), Платистис (Platistis ), Пресник (Presnyk , Prosanico ), Собико (Sobico ), Малина (Malina , Torame ), Черняв (Černjew , Cernea ), Карниче (Karniče , Monte frato ), Визонт (Wizont , Tialminis ), Луг (Lôh , Lonca ), Барин (Bàrýn , Bergogna ), Седло (Sedlo , Sedola ), Подбела (Podbiela ), Бурьяна (Buriana ), Кредо (Credo ), Старое седло (Staro Sedlo ), Коборит (Koboryt , Caporetto ), Лучка (Lučka , Lugian ), Дряча (Dreča , Drentia ). Многие из этих названий принадлежат и горам, у которых деревни лежат.

2. Словины – “Куда же пойдете от нас?” – как-то спросил меня добрый Буттоло, когда мы сидели с ним на камне перед его домиком, и любовались видом гор, поднимающихся огромным утесистым валом на юг от долины (резиянской). – “Мне бы хотелось,” отвечал я – “пробраться к словинам ; в Каринтии слышал я, что где-то во Фриуле есть какие-то словины.” – “Как же. Вон видите” (старик указал на гору Музец) “справа от горы тропинка вьется вверх, по зелени, мимо леска, еще выше меж скал, и потом по снегу. Идучи по ней, наш брат резиянец в три часа ходьбы приходит к этим словинам. Только теперь она опасна: где скользка, где и завалилась свежим снегом. Если пойдете и на обход, то все-таки за день будете по ту сторону Музца.” – И потом старик разсказал мне, что слышал о словинах; сам он не был у них никогда. – “Да,” говорит он мне, “побывайте у них, забытых всеми, будто их и нет на свете.” 30 апреля (1841) я вышел из долины резиянской тою же дорогой, какою пришел, и из Белы = Резиуты, повернулся налево по дороге в Чивидаль, с тем, чтобь с нее свернуть, где будет лучше, в горы, и пришел на ночь в Терчет (Tarcento ). Кто ездил по дороге из Вены в Милан, тот, может быть, вспомнит и реку Tagliamento , или как там называют Tajamento = Tajo , на течение которой можно было полюбоваться с холмов венцонских, как она, вырвавшись на волю из гор фриульских, по которым собирала свои воды, красно и вольно разливается по фриульской приморской долине. На этой долине по левую сторону Тая лежат города Видем (Udine ) и Чивидаль (Cividale ). За ними далее на запад поднимаются горы; с Миланской дороги можно видеть их вершины, из которых иные и в июне покрыты еще снегом. Эти горы идут с севера на юг между водами Сочи (Isonzo ) и Тера (Ter ) к Градишке (Gradisca ) и далее, где они сливаются в одно русло. В этих-то горах живут словины, или Штяви (Schiavi ), как их называют их западные соседи. Часть их принадлежит к Графству Горицкому (Gorisia = Görz ), а часть к Фриулю. На север они поднимаются к горе Музцу (Muzac = Muzy ), на юг за Чивидаль; на запад, где только начинается долина, славинов уже нет. Так нет их вовсе направо от дороги, идущей из Жемоны (Gemona ) в Чивидаль; нет кое-где и налево от этой дороги, где только горы образуют пологие склоны: все места, более других привольные, заняты Фурланами. В горы славинов всего легче прийти из Чивидаля, поднявшись к Св. Петру (S. Pietri ) и далее вверх по потоку Натисью (Natissone ), выходящему из высоких гор Серпяницы, и отделяющему своим течением северных словинов от южных. Я впрочем, идя с севера, из долины резиянской, должен был выбрать другую дорогу. Начавши с вершин Тера, я прошел горы словинские по направлению на юг к Натисью и Св. Петру, и в Чивидале уже отдыхал от горной прогулки. По всему этому пути моим проводником был Тоно Бобец, резиянец, не раз уже проходивший эти горы. Как человек бывалой, он легко понял, чего ищу я, и знаком будучи довольно хорошо с бытом народа, знакомил и меня с ним. Тем важнее была мне его помощь, что я не мог надеяться найти много образованных “домородцев” (патриотов) в крае, где итальянцы и фурланы прибрали к рукам всю власть, оставя за словинами только тягости сельского быта, без надежд и часто без возможности помочь себе в самых необходимых нуждах. Только в селениях Тере (Logevera ) и Нимисе (Nimis ) есть священники из природных словинов. Им-то и особенно Себастьяну Адами, священнику нимисскому, обязан я за сведения о словинах, дополнив их только тем, что мог сам видеть или что было мне замечено моим проводником. Одна только нужда могла заставить людей привыкнуть к этим диким погорьям. Каменистые громады опускаются там одни за другие то крутым скатом, едва прикрытым зеленью или лесом, то голой стеною. Между ними прорыли себе и все глубже прорывают ложе гремучие потоки, редко выходя из неприступных скалистых берегов. Кое-где образовались в венце гор долины, но и они покрыты грядами высоких холмов, каменистых и крутых, скатывающихся в глубокие увалы. Долин, как мы их себе привыкли рисовать, вовсе нет. Человеку негде вольно разложиться со своим хозяйством; он должен занять или крутую покатость холма, или прижаться к утесу, или забиться в трущобу, и часто своими руками обделывать свою бедную ниву, будто грядку цветов. В ином месте он едва держится на ногах, вспахивая крутизну холма, и рад еще, если эта крутизна может быть удобрена сажен на 15 или 20 в длину. Он должен дорожить каждым шагом – и часто стоит в раздумьи у остатка леска в овраге, сам не зная, им ли пожертвовать для нивы, или остаться без хлеба. С каждым годом его положение может перемениться: весенняя вода может его довольно плодородную ниву покрыть грудами каменьев, взрыть пласт чернозему, переломать до деревца всю его бедненькую рощу, или прикрыть его каменистое поле слоем земли, которая выростит хлебное семя там, где прежде не было и моха, запасши его целой скирдой топлива, наносши на его землю обломков деревьев, или отвести в другую сторону русло потока, на котором стояла мельница, его питавшая, разрушить его хижину, лишить его последной пары овец. Глядя на эти погорья и даже не зная о бедствиях, которым в них подвергается селянин, подумаешь невольно, что только одна неволя, одна нужда укрыться от неприятеля, приютиться хоть в безприютьи, могла завести сюда человека и заставить его свыкнуться с природой.

Музыкальные инструменты – гусли (’oslje ), в роде цитеры, и флейта. Была прежде и волынка (dudy ); теперь остается только одна в целой долине, у одного нищего, старика в Осеани. Пляска резиян (резиянка) оригинальна и прекрасна. Танцующие становятся в два ряда шагах в 10 ряд от ряда, мужчины против женщин, те подбоченясь, эти сложа руки на груди и опустивши голову; ряд подходит к ряду два раза; сошедшись в третий раз, пары кружатся на одном месте; потом снова расходятся, но уже так, что в правой руке каждый мужчина держит женщину, и каждая пара подает руки двум другим. Составивши круг, идут кругом сначала направо, потом налево; потом пары распускаются и идут шагом одна за другою, напевая песню. Прошедши круга два-три, мужчины опять отделяются от женщин, становясь одни против других рядом, – и танец начинается снова. Священники, имея сильное влияние вообще на народную старину резиян, не могли оставить и суеверий; а истребляя их, истребили с тем вместе из памяти народной и много доброго, что считало суеверием их собственное суеверие. Немногое осталось у старух, но и те стараются забыть. Так медицина народная совершенно исчезла; а капелланы, принимающие на себя должность лекарей, далеко не могут заменить ее своим невежеством.

Резияне (все римо-католики) очень религиозны. Кроме главной церкви Успения, есть еще четыре в каждой из главных деревень. Влияние священника чрезвычайно сильно. Все называют его своим господином (naš ghospôd ), и всякое слово его считают законом. На 1-ое мая – в день освящения главной приходской Успенской церкви, бывает у резиян праздник – майник (Majnyk ). В прежнее время совершались в этот день особенные обряды; но они мало-помалу влиянием священников вытеснены так, что теперь не позволены в этот день, по крайней мере в Раванце, ни танцы, ни музыка, ни пение. В каждой из четырех деревень бывает свой храмовой праздник, в дни свв. Юрия, Флориана, Вита и Карла. Особенно празднуются дни Витов и Юрьев. Вечером бывают и танцы и песни, что впрочем скрывают от священника. Резияне ждут с нетерпением этих дней. В старину, в день Юрьев деревянный лик этого святого носился на высоком шесте, украшенном бумажными цветами и лентами, по всем деревням. Из Белы, где празднуется этот день, после обедни его несли в Ниву, и там ставили на поле в середине между столами, за которыми все собравшиеся вместе обедали; потом в Осеань и Солбицу, жители которых должны были потчивать всех вином. В Солбице лик становился в церковь, а народ пил, пел песни, плясал до вечера; вечером же при свете зажженных хворостин ворочались все с ликом св. Юрия в Белу, и снова пили, пели, плясали до полуночи. С ударом полуночного колокола, пелась всеми духовная песнь св. Юрию, и потом расходились по домам. В день Витов (15 июня) было тоже что-то подобное, между прочим вили и венки из плюща (tarpytyka ). Теперь это все запрещено, – и в памяти осталось, вместе с светлым образом народного праздника, сожаление об утраченных радостях. Накануне Иванова дня по горам раскладываются огни (kres ), молодежь сходится смотреть на огонь, болтать, но обрядов, ни даже песен и пляски, уже нет. Перед праздником рождества Христова (Winachty ) празднуется коляда (koljida ), но без особенных обрядов. При рождения, сватьбе и похоронах бывали также обряды, но теперь почти ничего не осталось, кроме печения белой булки, погача (pogač ). Священники старались заставить народ разлюбить и пение песен, и успели. Песни народные почти все забыты; а вместо них поют фурланские. Немногие оставшиеся имеют странные мелодии, в роде южнорусских обрядных и свадебных.

Каждое семейство (kutja ) живет отдельно. Очень немногие имеют прислугу, и то из бедных родственников и сирот. Работают все без различия пола: мужчины и женщины вместе и обделывают гряды для посева, и косят, и жнут, и собирают виноград, и варят кушанье, и ткут, и прядут, и строят домы. Бедность долины заставляет впрочем многих из мужчин уходить из долины в Краину, Каринтию, даже в Вену, и заниматься там или продажей плодов, или поденщичать. В Вене резиянин не редкость: по аллеям Гласиса они продают апельсины, орешки, разные сласти; в Краине их можно видеть с их крозмами (krozmo ) – ящиками, наполненными разным мелким товаром: резиянин носит его на плечах, как словак, заходящий к нам из Турца, свою аптечку. Женщины или продают в окрестностях домашные мелкие изделия, или даже и просят милостыни у соседних краинцев. Дома никогда не бывает более 3/4 жителей. Земледелие в бедном состоянии. Нив очень мало, да и те очень дурны, каменисты, и сколько ни унаваживаются, дают очень малый прибыток, недостаточный для прокорму жителей. Сеется более всего пшеничка (fromentin ) и картофель (kartjufle ), кроме того немного ржи и пшеницы, горох, бобы, огородная зелень и лен (njil ). Гряды (širaci ) для посева – настоящие огородные гряды, обделываются руками с помощью лопат, мотык, молотов (pála , motyka , kjač ), так что ни плуга или сохи, ни лошади, ни вола нет в целой долине. Садов (wàrti ) нет почти; лучшие принадлежат священнику. Виноградники (ghrazdowniki ) дают вино довольно порядочное, но мало. Охота бедная: кое-когда попадется заяц, а уловить серну – праздник для целой долины. Скотоводство тоже бедное: счастливо семейство, имеющее десятка полтора ягнят, коз и свиней, да корову или две; а бык всегда есть общее имущество нескольких семей. Некоторые жители разводят пчел (bečule ), но и им тут не житье, не приволье: хозяин должен лелеять их больше родных детей. – Холст (pärt ) белый, черный и цветной, сукно (sukno ) больше белое, и полусукно серого цвета (tjumažat ) жители приготовляют сами, и довольно искусно, делают посуду и пр. Деятельность всюду, но немного проку от этой деятельности. Главная пища, полента, жидкое тесто из пшенички (polenta , волошкая мамалыга). Ее приготовляют каждый день утром и вечером: кусок поленты с солью и зеленью, кусок сыра (syr ), яичница с кусочком хлеба, да стакан вина, – и резиянец сыт. Мясная похлебка (minještra ) и мясо, из которого они приготовляют боржоло (b’ržola , Rostbraten ) – праздничная вещь. Природа приучила резиян к умеренности так, что и получая вдвое, втрое доходу против обычного, он остается при поленте, яйцах и вине, и улыбается, разрезывая кусок мяса. Полента и белый хлеб (chljibac ) приготовляются как и во всей северной Италии и нравиться может только привыкшему к такой пище. Резиянам известны и водка (žganje ), пиво (ul ), мед (stärt ); но лакомиться могут по-немногу только последним. Мужчины одеты по-фурлански и по-немецки: куртка или полуфрак (köbönj ) на жилете (pet ), узкое исподнее платье (chlače ), сапоги (skôrnice ) или башмаки кожаные (č’rywje ) или деревянные (cokline ), и шляпа (klöbük ) или шапка (bareta ), вот и весь наряд. Усов не носят. Женщины надевают на короткую рубашку (srak’ca ) корсет (pet ) с пуговками под шею, сверх него черное платье без рукавов (tjumažát ), разстегнутое на груди и со складкой у колен, перепоясанное черным поясом (pas ); на голове или цветной платок (facelet ) или белый платок (pétja ), красиво повязываемый длинным узлом сбоку, так что концы висят, и лоб до половины закрыт, а правое ухо и затылок открыты; на ногах белые чулки (škufony ) и башмаки (čriwje ). В ненастное время, сверх “тюмажата ” надевается короткая кофта (suknja ), суконная, цветная с рукавами. Иные носят на груди платочки, но это не народная украса. В ушах серьги (retjine ). Перстень (pärstän ) носят тодько замужние. Волоса заплетают на затылке венцом. В старину наряд невесты отличался узким венцом из зеленого бархата, обвившего золотою ниткой (wjinc ), и сзади прикалывалась к нему кисейная фата (petjina ), длинная, широкая, так что можно было обернуться ею как плащем; это уже вышло из обычая.

Русский войдет в эту долину не как чужой: его поймут хоть сколько-нибудь, его примут ласково, радушно. Я вошел в долину (28 апреля, 1841) с капелланом резиянским и с женщиной резиянкой, несшей на плечах, кажется, муку. Глядя на меня, эта женщина не могла удержаться от смеху. “Да что-же это смеешься ты так странно, поглядывая на синьора?” – спросил ее капеллан. – “Как же!” – ответила она: “вы говорите, что синьор живет Бог знает за сколко мил от нас, и пришел поглядеть на нас, а говорит так, что его можно понять. Мне и верится, и не верится, – и смешно.” И она опять начала смеяться; и поминутно распрашивала меня, как называется то и другое по-русски, и опять смеялась. Подобно этой женщине, никто в Резии не слыхал о России, хоть и не одна она с родственным чувством услышит русские звуки. В Равенце, плебан (священник) Одорико Бутоло, старик лет семидесяти, обрадовался моему приходу всем сердцем. “Резия и Россия – одно и то-же”: это его любимая поговорка, и ею он начал. Он говорит по-итальянски, по-латини, по-французски и по-немецски, но со мною хотел непременно говорить по-славянски: “Мы русские, мы поймем друг друга.” Плебан заметил мне между прочим, что Резия должна быть в России известна. Граф Потоцкий проездом из Италии остановился в Беле = Резиуте. Резияне случились там с виноградом, и предлагали ему “kupit wina ”. Славянские звуки изумили графа; он стал распрашивать, откуда эти люди, велел провести себя в долину, провел в ней ночь, и записал Отче наш . Солдаты русские заходили тоже в Резию, и говорили с жителями очень свободно... Плебан вообще решительный руссоман; это впрочем помогает ему, кажется, и быть патриотом для своей долины. – Ему-то и отчасти капеллану его, Петру Манини, обязан я большею частию тех сведений, которые читатель найдет в этой записке. Жителей в Резии по схематизму 1841 года, 2,767. Каждогодно рождается от 70 до 90, умирает от 60 до 70, браков бывает около 10–12. Народ большею частию среднего роста, хорошо сложенный, довольно красивый, впрочем без особенной характеристики физиогномии; крепкий, здоровый. Зобастых и кретинов, которых так много в соседних немецких горах, тут вовсе нет. Люди веселые, без сильных страстей. Месть была когда-то подчинена особенному закону, но теперь и этот закон и она сама остаются только в предании: место мести заняла теперь любовь помогать друг другу, все жители долины кажутся как бы одним большим семейством. Все они свободны, платя обычную подать. В церковном отношении они составляют один приход, кроме главных четырех деревень (tä w Solbici , tä w Oseani , tä na Njiwi , tä na Bili ); есть еще в долине четыре борго (tä na Rawanci , tä u Ljipowca , tä w Kurytisu , tä na Učei ), и несколько малых поселений (na Kryžecich , zamlyn , Holištje , Martin na lazu , Hözd , Ljištjáca , Stary mlyn , na Čärnÿm potoci , u Čärnÿm potoci , pod Rúštju , Hospodnÿci ). Из этих поселений замечательно Успенское (na Hospodnÿci оно близ пограничного креста; жители сохраняют о нем предание, что тут жил их общий предок, пришедши из какой-то “Рушии ”; дети его переселились в Белу и построили церковь во имя Св. Юрия, который до сих пор остается патроном всей долины. Постройка домиков (khjiža ) и домашнее устройство почти как и всюду во Фриуле. Все домики выстроены из камня (pötj ) и покрыты черепицей (črepica ). Бедные довольно бедны: прямо с надворья входишь в избу (ispa ), совершенно закоптелую; кругом лавки (mize , deske ), над лавками полки с посудой (poljice za posodbo ; в середине или в стороне каменный помост (ohnjištje ), на котором раскладывается огонь, а над ним висит котел (štarjeda ), в котором приготовляется полента. Утром и вечером изба наполняется дымом, так что невозможно войти. Рядом c этой избой, тоже прямо с надворья, другая небольшая, с постелью, без печи (kryžica , čumnata ). Подле домика стоит хлев (chljiwc ) для коровы и свиней, обваленный хворостом для топления. Впрочем только у бедных такие жилища. У зажиточных домик строится в три яруса: внизу чуланы и кухня с огнищем; в середине жилые покои (chrambe ) со стульями (stôli ) и столами (mize ), иные с печьми (farni ); вверху горище, служащее и вместо чулана (chljiw ); хлев сбоку; дворик обнесен каменною стеною, с воротами, нередко очень красивыми, с нутренным замком (kjučanica ); иной добрый хозяин имеет и цистерну с водой (peč ). Улички (stähnice ) между домами так тесны, что не только возом, но и лошадью повернуться было бы негде. Садовые деревья – яблоки, груши, вишни, черешни – около жилищ; за ними нивы (njiwe ).

1. Резияне Проезжая по большой Вено-Миланской дороге из Дуньо через Кьюзо в Белу = Резиуту (Resiuta ), видишь влево над собою стремнины гор: за этими горами долина резиянская, Val di Resia . У Белы = Резиуты горы раздвоятся, давая проход речке Резии, впадающей тут в Клюшку воду (Fela = Бела? Она втекается слева в Тальяменто). Здесь над каменнистым ложем речки, по отлогости гор, слева проделана, за три года перед этим, довольно покойная шоссейная дорога в долину. Идя этой дорогой четверти три часа, встречаешь крест с образом Богоматери. Святая Дева представлена сидящею на облаках, поддерживаемых двумя Ангелами, а два другие сверху венчают ее короной. Под образом подписано: “S. Madonna e protetrice del commune di Resia”. Тут граница собственно долины резиянской. Дорога идет далее через деревню Белу (tä na Bili ) и чрез борго Липовец (Ljipovac ), и оканчивается на середине долины в борго Равенце (tä na Rawanci ), иначе называемом Prato della madonna . Около небольшой площади стоят тут приходская церковь Успения, di S. Maria Assunta di Resia , дом приходского священника, приходское училище, три гостиницы (osterie ), и две липы, священные в предании резиян. Гостиница у лип лучшая: тут путник может получить довольно покойную комнату, с видом в долину. Лучше впрочем оглядеть долину с колокольни Успенской церкви. В длину она не более 6 верст, в ширину в самом широком месте не более 2 верст. Горы, из которых некоторые до июня покрыты снегом, поднимаются стремнинами со всех сторон (Вот названия этих вершин, начиная от входа в границы обчины: над пограничным крестом поднимается Ruštja , далее следуют Zaháta , H’sló , Pÿsty hözd , Särt , Tianin , а против них с другой стороны долины идут к границе: Baba , Kÿla , Prwálo , Muzac = Muzy , Škarbina ). Все они составляют высокий вал, кое-где более поднявшийся, кое-где несколько залегший, повсюду в вершине своей голо-каменистый и утесистый. Между вершинами Тианином и Бабой берет начало свое Резия, и искривленным полукругом с востока к юго-западу течет вдоль по долине. В трех верстах от ее истока впадает в нее Поток (Potók ), немного ниже другой поток Бермен (Bärmän ) и верстах в двух ниже его Черный поток (čärny potók ), все три слева. Меньше горные потоки текут в Резию с обеих сторон, меж камнями и зеленью, приметные только по журчанию. Каменистое дикое побережье Резии и потоков, в нее впадающих, как и вообще всех вод в этих местах, раз в десять шире самого ложа. От побережья поднимаются зеленистые наклоны (brjehi ), потом выше равницы (rawnice ), во всей долине одинаково возвышенные над водой; далее поднимаются полонины (planine ) – плодоносные отлогости, покрытые травой или лесом (hözd ), а за ними начинаются утесы гор (klanci , róby ), кое-где поросшие редким лесом, а более голые. Жилища большею частию помещены на равнинах окруженные полями и деревьями, из которых прежде всего бросаются в глаза липы, поднимающиеся вверх как тополи, высоко столбами (боковые ветви их подрезывают для корма коровам, и от этого они растут вверх). Все вместе представляет картину прекрасную, но вместе и пустынную, дикую; серого цвета камня вдвое более, нежели зелени, а вода блестит едва заметно.

Черкасы-казаки, черкесы-адыги, Черкасск - столица казаков. С ним же сидели казаки: «города Черкасска Средней станицы … … Хромой», того же города «Рыковской Старой станицы» Яковлев и Скородумовской станицы казак А еще казак «Черкаского города Средней станицы» … … «сын Ленивой» Отец Богачева «бывал черкаского кумпанейского городка Нехворощи Полтавского полку казак», жили своим двором. Богачев опять назвался казаком, «а жил де он в Черкаском у войскового атамана Максима Фролова и держал мельницы». Богачева в «станичной избе … атаман со всею станицею положили в колодки» и выслали в Черкасской, СОШНИКОВ был заслуженный казак, «в роспросе сказал: отец ево был томбовец бобыль, … звали … сын Сошников, жил в том городе своим двором; и в прошлых годех, как он …был в малых летех, отец ево … ис Тамбова перешел с матерью ево … в Черкаской пригородок в Черногаевскую станицу, что на реке Медведицы …жили в той станице у зятя своего родного у казака … … сына Спасеникова по свойству, кормились работою». Когда родители умерли, его воспитывал тот зять. В службе был «тому лет с семь города Черкаского с атаманом с … … сыном Кутейниковым да с полковниками с … … сыном Серебряковым, с …Леонтьевым, с … Дяткиным были при фельтмаршале Борисе Петровиче Шереметеве за Киевом на польской границе», «Черкаского ж города с атаманом з … … сыном Улыбиным да с полковники с … Хохлачем, да прозвище Росторгуй… были под Азовым на море», «Изветчика черкашенина» Богочева за ложный донос приказано «бить кнутом нещадно» Щербаков о себе рассказывал, что он уроженец Ярославского уезда, «сшол на Волгу и кормился рыбным промыслом лет з десять, потом перешел на Дон в Черкаской, и кормился хорчевным промыслом». А «тому лет с семь в приход нагайской орды выходил ис Черкаска против оных нагайцов на реку Донец атаман Василей Фролов в четырехстах человек». а ис Кофеды шел пеш на Карасев, на Перекоп и на Сечю Запорожскую; и жил де в той Сечи девять месяцов». В Сечи купил «дву лошадей и два воза соли», с запорожскими казаками отправился «в малоросийской город Черкасы, и тое соль продав, ис того города поехал было на Дон». а он «пришел в Черкаской, что на Дону до Булавинского бунту за год и жил в курене у казака Родионова сына …», В 1708 году «вор и бунтовщик Кондрашка Буловин пришел в Черкаской и войскового атамана и старшин побил», «а сам он, Булавин, стал быть войсковым атаманом». А «в то время ис Черкаского купецкия будары с товары» по-быстрому стали удаляться «вверх Доном». Однажды «человек з дватцать, в том числе з донскими казаками Чирянской станицы» /а далее Щербаков, бывший с ними, называет их имена/, «хотели было бежать в Черкаской». «в Новооскольском де уезде в урочищах Осиновых бояраках разбили они судженских черкас дватцать розов с вином с куфами,... а их, черкас, повязали и многих поранили, и помятали в боярак» И с карабля ушод, был в Азове, а из Азова бежав, пришел в Черкаской; и пойман и прислан в Транжамент же». «И паша де призвав ево … послал ево с тем письмом в Транжамент же к тому ж Пилю и приказал словесно: скажи де каменданту Пилю, султан Богатырей с войским будет под Черкаской скоро,... И у того писаря покрасть с ним животы и увести б того Сулеймана с собою в Черкаской. «Пришли в Черкаской, сказались, бутто были в полону в Азове и ушли, и животы унесли с собою», «и живучи у казака Пазнеева, переменя себе прозвище, назывался Позняковым». «В бытность ево в Черкаском»,... «живучи в Черкаском... ...другое в Черкаском в Скородумовской станичной избе на полатех». «а вышеписанного изменника некрасовца … мы, холопи твои, Войском по древней своей обыкности у себя в Черкаском повесели за ноги на якорь». В 1728 г. от "Правительствующаго Сената" был послан генерал-майор Алексей Иванович Тараканов, и "прибыв на Дон в Черкаской, посланную ... из Верховнаго Тайнаго совета о высылки беглых ... грамоту войсковому атаману Андрею Лопатину при собрании старшин и многаго числа козаков июля 19-го дня сего 728-го года оддал. И 17 декабря 1738 г. в Черкасской к войсковому атаману Даниле Ефремову «привезенной с полону с Кубани на размен … «Написал письмо в Черкаской к господину войсковому атаману Даниле Ефремовичю и с тем послали кубанского татарина Салтакая и помянутого армянина Исака. А ево … содержала мать показанных черкес хотя и скованного, токмо кормили и поили довольно». «А при отпуске ево … в Черкаской с показанным же черкесом с татары … мурза Юсюп… донес господину войсковому… атаману Ефремову, что все кубанскии татары и черкесы готовятца в поход итить на Черкаской и на казачьи городки, - яснее, кажется и быть не может черкесы идут войной на Черкасск казацкий! «оной Юсюп мурза с татары вознамеритца … от сераскера … притить к Черкаскому, то б ево приняли, и по требованию на кубанцов и войска дали, понеже де он, Юсюп, и с отцем своим и напред сего в Черкаском бывал». Также просил, «дабы брат Алхасов Амархан с полону отпущен был к ним, в чем оные Юсюп и Алхас присягу дать могут, что оне оного Амархана со всякими известями с Кубани присылать будут в Черкаской». «Приезжай с Кубани черкешенин Керий, которой привез с Кубани старшину … Поздеева на размен себя и брата своего Арсламбека» тоже «о тамошних известиях сказовал тайно господину войсковому атаману Даниле Ефремовичю». Еще к войсковому атаману понесли горцы всяческие дары: «черкеские ножи», кубанских скакунов, «панцырей, и ружей, сабель и протчай военной збруи, на размен содержащихся здесь в плене черкесских узденей, також черкес и татарских мурз, и татар». Еще в 1737 году ... «И учинили начальники между собой заговор, и войско свое на три части розделили, а имянно: половине корпусу 15000 человекам иттить к городу Черкаску и напасть на оной в расплох ночью; а 10000 иттить по Дону и разорять селении казаков; достальным же 5000 отогнать табуны». Там и сообщил «кубанской казак» Наум Гусек, «что идет кубанской саваскир с немалым войском для взятья города Черкаскова, и донских казачьих станиц». И на этот раз «так город Черкаск со всею своею округою от грозящей ему погибели спасся». А некрасовец Наум Семенов «выпросился на малое время в город Черкаской к своим родственникам», а затем «от Войска Донскаго и принят был в число казаков с немалою благодарностею», в апреле 1738 г. Ефремов докладывал в в Санкт-Питербург, мол «есть опасность та, что бывшие запорожские казаки, изменя, ныне живут под протекцыею крымского хана, не могли б как под образом малоросиан к нам в Черкаской и в Азов приезжать», «Сколько мог, со всех рек с станиц конных и пеших станищных атаманов, есаулов, писарей и выростков казачьих детей /кои хотя б мало годны ружьем владеть/, всех без изъятия собрав, разставил в средних … донских станицах до Черкаского во опасных местах на фарпосты», а вдобавок «для обережи от таковых неприятелей Черкаского и Азова, и из крепости Святыя Анны» требовал «двесте человек салдат с афицеры и несколько кананиров». 1738 года «августа 12-го дня рано из Черкаского выступили, и следовали денно и ночно в верховыя … донские городки». Данило Ефремов «с оставшим Войском Донским остановился ныне при переправе Бабской в караулах, опасаясь того, дабы оные неприятели, как уведают, что и поблизости от Черкаского по станицам малолюдство есть» не задумали «паки перейтить Дон на означенных Бабской и с Сабачей коловерти переправах на сю сторону для добычи». две проезжие ис Черкаского городка от данских козаков за войсковою печатью … 1708 г. «Майя в 1 день» «на Черкаском острове Дурная, Прибылая станицы ему ж, вору, здались и в Черкаской пустили. 1 мая 1779 г. Хорунжей … Калмыков «казачей сын … харунжим 779 майя 1 …». «выбежевшей ис плену из за Кубани с реки Лабы Волскаго Войска казак …Иевлев допрашиван и показал: …командирован я был [из крепости Екатерининской] для отвозу до Павлавской крепости ж денежной казны … выскоча из состоящих кустов, черкес ста с три пешими и верхами, разбив казну, и нас всех взяли в плен, завезав глаза, и повезли в Кабарду к снеговым горам, а как привезли к горам, розделили всех по себе; а по разделе достался я хозяину кубанскому адыге … которой и отвес меня за Кубань к речке Лабе … где и жил сего года майя по 1-е число …». - примечательный случай, как черкЕсы казну захватили и казака в плен взяли и адыгу за Кубань в работу отдали!

Татары Вскоре татары ушли на Кубань. А на Дону понимали, что при сложившейся обстановке, на следующий год непременно нужно ждать их прихода вновь: «как на Кубани оставшия татары увидят вышеписанную добыч и ясырь, и услышат, что весьма малолюдно на Дону в казачьих городках, то конечно еще будут из татар охотники под казачьи городки для добычи ж». Слали на имя императрицы Анны Иоанновны «отписку Войска Донского», ... а «имеетца по списку всего Войска Донскаго, атаманов и казаков, також юртовых наших калмык и базовых татар, четырнатцать тысяч триста семьдесят восемь человек» ... из этого документа стало известно, что «Игнашка де Некрасов и все донские казаки имеют послушание салтану кубанскому так же как и кубанские татары», Примечательно, что только часть некрасовцев "ездили" с татарами «под украйные» «городы для разорения и взятья полону, и отгону скота». «от тех казачьих городков … отогнаты и переправлялись чрез Дон, в то время за скорым переправлением многия пометали в Дон сагайдаки, стрелы, сабли, ружья и седла и у многих татар казаки лошадей отбили, а иных из ружья побили, и от того оныя татары в аулы свои бежали с великою торопостию и стали быть весьма худоконны». «при означенной сильном срожении и переправе побито и потоплено до тысячи человек и в полон» взято «со сто человек и более, и знатных татарских мурз и черкеских узденей». - а вот здесь мы видим "черкеских узденей", которые совсем не черкасы! и которых казаки отогнали от своих земель! Поэтому находясь в татарском войске, точно знал о «злом их умысле», решился, «чтоб ушед из их толпы, и уведомить на Дону казаков», ночью взяв «коня ис табуна», «пустился в путь». За ним была погоня, «пяти сотная команда». А он «не знал на Дон по степи дороги», «в 737-м году … присылан был с Дону войсковой наказной атаман Иван Фролов для уговорения тех некрасовских казаков, но, не могши их уговорить, возвратился обратно на Дон». «Что узнав татарские начальники, и собрав корпус татар» и некрасовцев, «выступили в преследование помянутаго Фролова, но не могши ево преследовать, остановились при речке Керпели».

Выписываю из его материалов места с употреблением непонятных историкам старых руских слов и терминов для понимания их значения в те времена из контекста: Орда - это войско казацкое и татарское, а не государство татаро-монгольское! В конце июля 1737 г. «на заре переправились Дон» «на Крымскую сторону», «многолюдством» подошли «к донским городкам». «И оная вся кубанская орда с ызменническими некрасовскими казаками напала на все их станицы и отаковала». «Слезно», просили, «дабы … для охранения от приходу кубанских татарских и протчих тамошних орд отпустить к нам, всеподданнейшим, на Дон в станицы вскорости», Водил Игнат Некрасов свои отряды и орды «кубанских бусурман» и к своим былым собратьям – в донские казачьи городки, сын Поздеев доносил, что как нынешнего минувшаго лета августа 15-го дня приходила кубанская орда с черкесами на донския казачьи городки, и как з господином войсковым атаманом Данилою Ефремовичем и с оставшим Войском Донским показанные неприятели имели сильное срожение, и во оном же сильном срожении … неприятелями саблею ранена под ним лошадь, … взят кубанскими татарами в полон и отвезен на Кубань, и был в полону у китай кипчаков у мурзы Юсюпа». - татарская Орда-войско с черкесами воевали с Войском Донским казачьим! Но мурза знатного донского старшину не отдал, ибо были у казаков два брата «темиргоевских черкеса Керий и Арсламбек». А «орда ж, знав» «о … на Дон побеге … и видев посыланную с Дону для осмотру команду», «… с Еи речки пошла обратно на Кубань».